Про Франкла и не только
Виктора Франкла знаю и чту давно. А книгу "Психолог в концлагере" прочла только вчера (раньше читала фрагменты и кусочки). Книга очень многогранная и практически необ'ятная (хотя всего 100 с небольшим страниц малого формата). Прочитать в сети можно здесь www.krotov.info/lib_sec/21_f/fra/nkl_05.h
Для начала - фрагмент моего письма из сравнительно недавней личной переписки.
"Мы все отравлены тутошним воздухом - это увы, горький факт.
Парадокс в том, что обыденная наша жизнь вполне нормальная - ну или почти нормальная. Суть отравы в близости мира жестокости, искаженных чувств, перевернутой морали...
И с этим делать? А ничего. Жить и радоваться. По возможности. На границе с тем миром (а мы фактически обитаем на границе, правда с "благополучной" ее стороны), тоже есть жизнь, вполне себе неплохая и практически нормальная, если не считать близость границы...
Страдание не дает пожизненную индульгенцию на право страдать. Можно и нужно жить и радоваться и после того, как ты побывал там. Можно любить жизнь такой, какая она есть и стараться быть по возможности счастливым в тех условиях, какие есть. Тем более, что ты все равно на границе и в любой момент можешь оказаться по другую ее сторону."
Мое самое тяжелое "путешествие по ту сторону границы" состоялось три года назад. Оно конечно даже близко не соотносилось с опытом Франкла в концлагере. Тем не менее, некоторые пересечения в мыслях и переживаниях имеются. Стадии изменений, которые описывает Франкл, - они не только концлагеря касаются. Шок "прибытия". Крушение иллюзий. Мгновения почти отстраненного любопытства: а что будет дальше? Привыкание к казалось бы невыносимому. "Неестественность душевного состояния", когда "аномальная реакция становится нормальной".
Потом идет апатия и отмирание "кусков души": угасание нормальных чувств (брезгливость, страх, сострадание, возмущение), равнодушие к страшному и невыносимому, отупение.
Что же противопоставить? Об этом у Франкла много, нет смысла пересказывать. Я приведу лишь то, что оказалось наиболее созвучным.
"Человеческая жизнь всегда и при любых обстоятельствах имеет смысл и этот смысл охватывает также страдания, нужду и смерть...Человек всегда и везде противостоит судьбе, и это противостояние дает ему возможность превратить свое страдание во внутреннее достижение...
...Вопрос о смысле жизни должен быть поставлен иначе. Надо выучить самим и объяснить сомневающимся, что дело не в том, чего мы ждем от жизни, а в том, чего она ждет от нас. Говоря философски, тут необходим своего рода коперниканский переворот: мы должны не спрашивать о смысле жизни, а понять, что этот вопрос обращен к нам — ежедневно и ежечасно жизнь ставит вопросы, и мы должны на них отвечать — не разговорами или размышлениями, а действием, правильным поведением. Ведь жить — в конечном счете значит нести ответственность за правильное выполнение тех задач, которые жизнь ставит перед каждым, за выполнение требований дня и часа.... Жизнь, как мы ее здесь понимаем, не есть нечто смутное, расплывчатое — она конкретна, как и требования ее к нам в каждый момент тоже весьма конкретны.... И коль скоро судьба возложила на человека страдания, он должен увидеть в этих страданиях, в способности перенести их свою неповторимую задачу. Он должен осознать уникальность своего страдания — ведь во всей Вселенной нет ничего подобного; никто не может лишить его этих страданий, никто не может испытать их вместо него. Однако в том, как тот, кому дана эта судьба, вынесет свое страдание, заключается уникальная возможность неповторимого подвига....
После того как нам открылся смысл страданий, мы перестали преуменьшать, приукрашать их, то есть «вытеснять» их и скрывать их от себя, например, путем дешевого, навязчивого оптимизма. Смысл страдания открылся нам, оно стало задачей, покровы с него были сняты, и мы увидели, что страдание может стать нравственным трудом, подвигом в том смысле, какой прозвучал в восклицании Рильке: «Сколько надо еще перестрадать!». Рильке сказал здесь «перестрадать», подобно тому как говорят: сколько дел надо еще переделать.
Да, нам пришлось много «перестрадать». Поэтому следовало смотреть в лицо страданиям, рискуя не выдержать, рискуя не сдержать слез. Да и не надо было стыдиться таких слез — они свидетельствовали о том, что у человека есть высшее мужество — мужество страдать....
И приведу последние фразы этой удивительной книги."Так или иначе, но однажды для каждого освобожденного наступает день, когда он, оглядываясь на все пережитое, делает открытие: он сам не может понять, как у него хватило сил выстоять, вынести все то, с чем он столкнулся. И если было время, когда свобода казалась ему прекрасным сном, то наступает и время, когда все пережитое в лагере он вспоминает, как кошмарный сон. И главным его достижением становится то несравненное чувство, что теперь он уже может не бояться ничего на свете — кроме своего Бога."
Для начала - фрагмент моего письма из сравнительно недавней личной переписки.
"Мы все отравлены тутошним воздухом - это увы, горький факт.
Парадокс в том, что обыденная наша жизнь вполне нормальная - ну или почти нормальная. Суть отравы в близости мира жестокости, искаженных чувств, перевернутой морали...
И с этим делать? А ничего. Жить и радоваться. По возможности. На границе с тем миром (а мы фактически обитаем на границе, правда с "благополучной" ее стороны), тоже есть жизнь, вполне себе неплохая и практически нормальная, если не считать близость границы...
Страдание не дает пожизненную индульгенцию на право страдать. Можно и нужно жить и радоваться и после того, как ты побывал там. Можно любить жизнь такой, какая она есть и стараться быть по возможности счастливым в тех условиях, какие есть. Тем более, что ты все равно на границе и в любой момент можешь оказаться по другую ее сторону."
Мое самое тяжелое "путешествие по ту сторону границы" состоялось три года назад. Оно конечно даже близко не соотносилось с опытом Франкла в концлагере. Тем не менее, некоторые пересечения в мыслях и переживаниях имеются. Стадии изменений, которые описывает Франкл, - они не только концлагеря касаются. Шок "прибытия". Крушение иллюзий. Мгновения почти отстраненного любопытства: а что будет дальше? Привыкание к казалось бы невыносимому. "Неестественность душевного состояния", когда "аномальная реакция становится нормальной".
Потом идет апатия и отмирание "кусков души": угасание нормальных чувств (брезгливость, страх, сострадание, возмущение), равнодушие к страшному и невыносимому, отупение.
Что же противопоставить? Об этом у Франкла много, нет смысла пересказывать. Я приведу лишь то, что оказалось наиболее созвучным.
"Человеческая жизнь всегда и при любых обстоятельствах имеет смысл и этот смысл охватывает также страдания, нужду и смерть...Человек всегда и везде противостоит судьбе, и это противостояние дает ему возможность превратить свое страдание во внутреннее достижение...
...Вопрос о смысле жизни должен быть поставлен иначе. Надо выучить самим и объяснить сомневающимся, что дело не в том, чего мы ждем от жизни, а в том, чего она ждет от нас. Говоря философски, тут необходим своего рода коперниканский переворот: мы должны не спрашивать о смысле жизни, а понять, что этот вопрос обращен к нам — ежедневно и ежечасно жизнь ставит вопросы, и мы должны на них отвечать — не разговорами или размышлениями, а действием, правильным поведением. Ведь жить — в конечном счете значит нести ответственность за правильное выполнение тех задач, которые жизнь ставит перед каждым, за выполнение требований дня и часа.... Жизнь, как мы ее здесь понимаем, не есть нечто смутное, расплывчатое — она конкретна, как и требования ее к нам в каждый момент тоже весьма конкретны.... И коль скоро судьба возложила на человека страдания, он должен увидеть в этих страданиях, в способности перенести их свою неповторимую задачу. Он должен осознать уникальность своего страдания — ведь во всей Вселенной нет ничего подобного; никто не может лишить его этих страданий, никто не может испытать их вместо него. Однако в том, как тот, кому дана эта судьба, вынесет свое страдание, заключается уникальная возможность неповторимого подвига....
После того как нам открылся смысл страданий, мы перестали преуменьшать, приукрашать их, то есть «вытеснять» их и скрывать их от себя, например, путем дешевого, навязчивого оптимизма. Смысл страдания открылся нам, оно стало задачей, покровы с него были сняты, и мы увидели, что страдание может стать нравственным трудом, подвигом в том смысле, какой прозвучал в восклицании Рильке: «Сколько надо еще перестрадать!». Рильке сказал здесь «перестрадать», подобно тому как говорят: сколько дел надо еще переделать.
Да, нам пришлось много «перестрадать». Поэтому следовало смотреть в лицо страданиям, рискуя не выдержать, рискуя не сдержать слез. Да и не надо было стыдиться таких слез — они свидетельствовали о том, что у человека есть высшее мужество — мужество страдать....
И приведу последние фразы этой удивительной книги."Так или иначе, но однажды для каждого освобожденного наступает день, когда он, оглядываясь на все пережитое, делает открытие: он сам не может понять, как у него хватило сил выстоять, вынести все то, с чем он столкнулся. И если было время, когда свобода казалась ему прекрасным сном, то наступает и время, когда все пережитое в лагере он вспоминает, как кошмарный сон. И главным его достижением становится то несравненное чувство, что теперь он уже может не бояться ничего на свете — кроме своего Бога."