Я толком не знаю, что такое модерн, думаю, более пристальное знакомство с ним еще впереди. Знаю однако, что модерн расцвел в России быть может в самое продуктивное (в плане искусства) для нее время - на рубеже веков, что это не только направление в архитектуре, но часть той среды (а можно непочтительно выражаясь современным языком, сказать "тусовки"), которая оставила свой неповторимый след в русской культуре. Среды, где переплетались великие имена и разные направления искусства и на глазах рождались новые. И где интересно жили интереснейшие люди.
А камертоном к моему рассказу станет потрясающее эссе неизвестной мне АлМиРы, на которое я случайно наткнулась в поисках материала. Всем рекомендую оригинал www.tbg-brand.ru/node/83758 Она гораздо лучше меня знает, что такое модерн:
"Они (дома) отличались от остальных какими-то «неправильными» фасадами; немного давящей темноватой отделкой или, напротив, режущей глаз неспокойной цветовой гаммой; каким-то необыкновенно оригинальным – пусть порой и излишне простым или даже грубоватым - декором.
Эти дома как будто выпучивало на улицы – то эркерами, то огромной витриной (непременно ассиметрично сбоку) – или в небо – башнями, вылетавшими из крыши в самом непредсказуемом месте – не «по правилам»...
Стены временами казались живыми – они настолько были пластичными в своей неправильной форме, что, проходя мимо и случайно подняв глаза, можно было вздрогнуть в изумлении – это здесь откуда взялось?.. тут такого не стояло... – настолько менялся контур, стоило сдвинуть точку обзора на пару метров вправо или влево.
Это потом я узнала, что модерн и появился в результате отрицания векового господства принципа «от фасада к интерьеру» и перехода к обратному – от того, что хотим иметь внутри, зависит фасад.
Отсюда и сумасшедший танец разнообразных окон по стенам, и выпячивание отдельных частей, и царство ассиметрии....
Санкт-Петербург не просто был затоплен модерном, он и сейчас является одним из немногих городов мира, где здания в стиле модерн составляют крупнейшие и неповторимые ансамбли – это Невский и Каменноостровский проспекты и Каменный остров."
А начнем мы... опять с мечети. Потому что, несмотря на Самаркандский "оригинал", такая мечеть могла появиться именно в эпоху модерна с ее яркими красками и смелыми сочетаниями. По крайней мере один из ее создателей был теснейшим образом связан с этим направлением. И невзирая на немалое число известных работ, именно мечеть считается лучшим его произведением.
Художник-керамист Петр Ваулин являлся организатором и заведующим знаменитой гончарной мастерской "Абрамцево", где работали Врубель, Головин и много кто еще. В середине 1900-х годов он основал собственную керамическую мастерскую под Гатчиной. Среди его работ - украшения Ярославского вокзала и Третьяковской галереи в Москве, Кронштадского Морского собора, фризы по рисункам Рериха на Большой Морской в Петербурге ( были рядом и не посмотрели :( ) Любопытно, что внуком Ваулина был замечательный композитор Андрей Петров, который тоже жил на Петроградской.
Рядом с мечетью находится дом, которому стоило бы уделить больше внимания, чего мы потрясенные мечетью, увы, не сделали. От него - только одно фото. Это знаменитый особняк Кшесинской (1904-1906), ныне музей политической истории России (бывший музей революции). Хорош...
Напротив мечети и особняка, в Александровском парке, еще один удивительный дом. На здании ортопедического института - майолика "Богоматерь с младенцем". Это самая ранняя в Петербурге монументальная керамическая композиция и одна из первых больших работ Петрова-Водкина.
Майолика привлекала Р.Ф.Мельцера, автора проекта ортопедического клинического института, долговечностью, художественным и физическим единством с архитектурной основой, возникавшими «в силу неувядаемости красок и однородности с материалом сооружений». Эскиз Богоматери художник писал в Петербурге с натурщицы: "отвел мне Роман для этого целый дом. С каким нетерпением ждет он, как у меня выйдет – начало, видимо, его радует". Размер панно 7 аршин (4м 97 см). Так как керамическая живопись выступала здесь в новом качестве, которое она приобрела в пору модерна: изображение создавалось не росписью по стандартным плиткам, а подбором фигурных разномодульных кусков (первым такой приём ввёл М.А.Врубель), панно решено было отливать в Лондоне из-за отсутствия возможности сделать это в России. Поздней осенью 1904 года панно было доставлено в Петербург. Художник был немного расстроен тем, что майолика значительно отличалась от эскиза на картоне. Сохранены были общие стилистические черты образа Богоматери и младенца, но цвет претерпел значительные изменения, неизбежные при ограниченных цветовых возможностях глазури и обжиге - с красного в одеждах Богородицы и младенца на голубой.
И однако же эта "неожиданная" Богородица, непохожая ни на привычные иконные образы, ни на более поздние работы художника, впечатляет и запоминается.
Мы добрались только до начала Каменноостровского проспекта. Но... здесь сыграло свою роль то, что я назвала в самом начале избыточной пышностью. Для меня - чрезмерно: слишком много скульптур и завитушек, слишком парадно и помпезно. Поэтому, хотя у меня честно были переписаны на бумажку все номера домов, на которые надо смотреть, бумажкой этой я ни разу не воспользовалась. И не так уж на многое "вскинула" фотоаппарат. Вот что в итоге получилось.
А на следующий день мы гуляем по окрестным улицам и там находим вот этот чудный дом; это здание ЛЭТИ, важная страница научно-технической Петроградской, которую мы не успели изучить: где-то недалеко институт великого Павлова и памятник собаке, и Ботанический сад, где мы только вдоль забора прошлись, и много чего еще. Но мы успели только полюбоваться домом
А это мы стоим на остановке в ожидании маршрутки, которая увезет нас с Петроградской, льет дождик, а я с благодарностью смотрю на те самые скульптуры, которые накануне казались избыточными. Может быть, они предназначены не для яркого летнего дня, какими редко балует Петербург, а вот для такого хмуро-серого неба... А может быть, просто жаль расставаться с Петроградской.
