«Классические ученые – это те, которые рассматривают явления последовательно по частям. Шаг за шагом они выделяют важные единицы и элементы, пока, наконец, не сформулируют некие абстрактные общие законы… Один из результатов такого подхода – сведение живой действительности со всем ее богатством деталей к абстрактным схемам. Свойства живого целого при этом теряются.
Иными чертами, подходами и стратегией отличаются „романтические“ ученые. Величайшее значение для романтиков имеет сохранение богатства конкретных событий, и их привлекает наука, сохраняющая это богатство»
Человек, который написал эти строки, был замечательным "классическим" ученым. Александр Романович Лурия создал целую науку - нейропсихологию, которая изучает мозговые основы психики. Но тяготел он к "романтической" науке, в которой "случаи" и "пациенты" превращались в живых людей, во всей полноте их страданий и надежд.
Я хочу рассказать об удивительной книге, читая которую, мы знакомимся с наукой нейропсихологией через судьбу человека, пациента А.Р.Лурии. Я бы очень хотела, чтобы прочитав краткий пересказ, вы обратились к самой книге. Она того заслуживает.
С первых строк книги автор предупреждает нас:
Пишущий эти строки не является в полной мере автором этой книги. Автором является ее герой
Герой и автор книги - Лев Засецкий - пациент Лурии, которого он наблюдал более 30 лет.
(Александр Лурия и Лев Засецкий)
А сама история началась в 1943 году, когда молодой человек, бывший студент был тяжело ранен в голову.
После ранения я превратился в другого человека, я был убит в 1943 году, 2 марта, но благодаря особой жизненной силе организма я просто чудом остался в живых. Но хотя я и остался в живых теперь, тяжесть ранения изнуряет мое состояние, не дает мне покоя, и я без конца чувствую себя, будто я живу не наяву, а во сне, в страшном и свирепом сне, что я просто сделался не человеком, а тенью человеческой... В моем мозгу все время путаница, неразбериха, недостатки и нехватка мозга… Все то, что осталось в памяти, распылено, раздроблено на отдельные части пословесно, без всякого порядка.
Но чтобы разобраться с тем, что произошло с Засецким, необходимо хотя бы немного познакомиться с теорией А.Р. Лурии, в которой он выделил три функциональных блока мозга
1.Энергетический блок, или блок тонуса. Он отвечает за энергетическую составляющую работы мозга. От его работы зависит наше внимание, состояние сна или бодрствования. Этот блок у Засецкого полностью сохранен, и мы не будем подробно останавливаться на его работе.
2.Блок приема, переработки и хранения информации. Именно его затронуло ранение Засецкого, прежде всего, те разделы, которые отвечают за зрение: так называемая первичная и вторичная зрительная кора.
При разрушении первичной зрительной коры, у человека просто исчезает часть того, что видит глаз. Правой стороны того, на что смотрит Засецкий, нет, вместо нее - серая пустота.
«Я вышел в коридор, но, пройдя несколько шагов по коридору, вдруг ударился правым плечом и правым лбом о стенку коридора, набив шишку на лбу. Меня взяло зло и удивление: отчего же это я смог удариться вдруг? Но отчего же я наткнулся на стену коридора, я же должен был увидеть стену и не столкнуться с ней?
Нечаянно я бросил взгляд еще раз по сторонам, на пол, на ноги… и вдруг я вздрогнул и побледнел: я не видел перед собой правой стороны тела, руки, ноги… Куда же они могли исчезнуть?»
Но у Засецкого поражены не только первичные, но и вторичные зрительные поля, которые отвечают за объединение отдельных признаков предмета в сложный образ. И каждый предмет, который удается увидеть, представляет собой загадку. Вот больному показывают картнку, на которой изображен человек в очках, и спрашивают, что это. "Кружок… еще кружок… перекладина… и какая-то палка… и еще палка… Наверное, велосипед?!"
…После ранения по-настоящему целиком я не могу видеть ни одного предмета, ни одной вещи. Мне приходится теперь все время довоображать их – эти предметы, вещи, явления, все живое, т. е. представлять их в уме, в памяти, полными, цельными, оглядев их, ощупав, представив непосредственно или образно. Даже небольшую чернильницу я не в состоянии увидеть целиком. Правда, некоторые вещи я представляю такими, какими я их знал и помнил до ранения, но большинство вещей, предметов, явлений, существ я забыл, а снова их уже осознаю, представляю, скорее всего, не так, как я их представлял или представил бы до ранения
За синтез разных ощущений - зрительных, вестибулярных, двигательных - отвечает третичная кора. При ее поражении (а у Засецкого третичная кора поражена) человек не может объединить впечатления в целое, его мир оказывается раздробленным.
…Я пытаюсь ложкой поесть „первое“, но рука, ложка, рот не слушаются меня, промахиваются. Я медленно шевелю рукой, ложкой, тарелкой, обливаюсь, пачкаюсь…, руку с ложкой подставляю к щеке, к носу, а в рот никак не попаду точно…
Я стал замечать также, что ложка как-то уродливо держится в моей руке; я никак не мог правильно есть ею, я ее вертел туда и сюда, стараясь узнать, как же правильно нужно держать ложку. Но я так и не мог узнать, отчего так ложка не слушается меня, когда я собираюсь есть пищу или уже ем ее…
Этот труд – есть пищу, двигать ложкой по тарелке и потом подносить ко рту, видя только кусочек пространства тарелки или ложки, которые не слушаются меня, – был просто мученическим для меня
А еще при поражениях нарушено понимание соотношений "право-лево", "под-над" и других аналогичных, понимание грамматических конструкций и отношений.
«Ну, скажите, какой сейчас месяц?» – «Сейчас… как это… сейчас май!!» И на лице улыбка: все-таки слово найдено. «Ну, пересчитайте: январь, февраль, март». – «Да, да… март, апрель, май, июнь… вот». И он снова доволен. «А теперь обратно: октябрь, сентябрь…» – «…Вот сентябрь и октябрь… нет… и потом октябрь… как же это… октябрь… нет, не так… нет, так я не могу!» – «Какой месяц перед сентябрем?» – «Перед сентябрем?… Ну как же это?… Сентябрь, октябрь… нет, не так… у меня не получается…» – «А что бывает перед зимой?» – «Перед зимой… или после зимы… лето… или что-нибудь… нет. Это у меня не выходит…» – «А перед весной?» – «Перед весной… сейчас весна… а вот до… или после… я уже теряюсь… нет… У меня не выходит…»
Казалось бы, впереди у Засецкого беспросветная жизнь в хаосе раздробленного мира?
Но ведь есть еще третий блок, который у него сохранен.
3.Блок программирования и контроля человеческой деятельности. При нарушениях работы третьего блока человек лишается возможности планировать, регулировать и контролировать свое поведение, он действует по указанию других людей или под действием мимолетных желаний. К примеру, раненый, который едет в поезде, выходит на станции купить папирос и не возвращается.
Кстати, лоботомия - операция по отделению лобных долей от других частей мозга - практиковалась в середине XX века и хорошо известна по книгам и кино ("Полет над гнездом кукушки" и не только). После операции человек делался послушным и управляемым, но слишком дорогой ценой... Однако мы не будем отвелкаться на этот сюжет.
Лев Засецкий обладал выдающимися волевыми качествами, а Александр Лурия разрабатывал теорию и практику восстановительного обучения. Первый шаг к восстановлению был сделан, когда Засецкий смог написать свое первое слово.
Сначала он пытался писать, вспоминал образ каждой буквы, пытался найти каждое движение, нужное, чтобы его написать.
Но ведь так пишут только маленькие дети, которые только учатся письму. А ведь он писал всю жизнь, за спиной почти два десятка лет письма... Разве взрослый человек пишет так же, как ребенок? Разве ему нужно задумываться над каждым образом буквы, искать каждого движения, нужного, чтобы ее написать?!
Мы давно уже пишем автоматически, у нас давно сложились серии привычных движений письма, целые «кинетические мелодии». Ну разве мы думаем над тем, какие движения мы должны сделать, чтобы расписаться? Разве мы пытаемся при этом вспомнить, как расположены линии, составляющие каждую букву?!
Почему же не обратиться к этому пути, к пути, который должен оставаться доступен ему? Ведь ранение, разрушившее зрительно-пространственные аппараты мозга, не затронуло его кинетических, двигательных аппаратов. Ведь слуховые отделы мозга и все двигательные навыки сохранились у него. Почему не использовать, их и не попытаться восстановить письмо на этой новой основе?
Он хорошо помнит этот день и много раз возвращается к нему на страницах своего дневника; ведь этот день дал такую простую находку, которая перевернула его жизнь!
«С письмом же дело вначале пошло точно так же, как и с чтением, т. е. я долго не мог вспомнить буквы, когда уже кажется знал их, проделывая ту же процедуру в порядке алфавитном. Но тут вдруг ко мне во время занятий подходит профессор, уже знакомый мне своей простотой обращения ко мне и к другим больным, и просит меня, чтобы я написал не по буквам, а сразу, не отрывая руки с карандашом от бумаги. И я несколько раз (переспросил, конечно, раза два) повторяю слово «кровь» и, наконец, беру карандаш и быстро пишу слово, и написал слово «кровь», хотя сам не помнил, что написал, потому что прочесть свое написанное я не мог».
Шло время, Засецкий выписался из госпиталя, вернулся домой в Тульскую область. Ему было 24 года, впереди была жизнь, в которой он почти ничего не мог...
Он не мог быть полезным другим, не мог помогать по дому, путался выходя на улицу, не мог слушать и понимать радио, не мог читать книги... все это было потеряно. Но писать. По зернышкам выбирать кусочки своего прошлого, сопоставлять их друг с другом, размещать их в эпизоды, описывать картины прошлого, формулировать свои надежды, выражать свои переживания. Нет, это он еще может.
Это была единственная нить, связывающая его с жизнью, единственное, что он действительно мог делать, его единственная надежда на то, что он восстановится, станет таким, каким был раньше, разовьет свою мысль, сможет быть полезным, снова найдет себя в жизни...
Он дал нам в руки не только трагический документ. Описывая свою судьбу, он дал нам исключительные по ценности знания. Кто может лучше описать событие, чем его очевидец, его участник, чем сам пострадавший?
Он был пострадавшим — теперь он превратился в исследователя.
Он дал нам описания исключительной яркости, и мы попытаемся пойти по его следам, шаг за шагом пробираясь в таинственный мир человеческого мозга.
За двадцать пять лет Лев Засецкий написал почти три тысячи страниц
В 1971 году Александр Лурия написал на их основе книгу "Потерянный и возвращенный мир".
Засецкий прожил 73 года и умер в 1993 году. Его имя известно в мире, и пишут о нем так:
«Благодаря своей блестящей одаренности и сверхчеловеческому упорству Засецкий сумел сделать свою жизнь необычайно важной […] для всего человечества»
Дом, где жил Засецкий, отмечен мемориальной доской.
В 2021 году режисер Тимур Бекбамбетов планирует выпустить фильм "Потреянный и возвращенный мир", в котором технологии виртуальной реальности помогут воссоздать внутренний мир Засецкого (см. для примера верхнее фото).
А о судьбе Александра Романовича Лурии я, надеюсь, еще расскажу.