Цикл написан в 1917-1918 годах. Все, кроме одной, картины и текст скопированы отсюда http://halloart.ru/
«В дни революции, когда люди перестали наблюдать за собою, когда стали раскрываться на все сто сотых, бесстыдно обнажая все человеческое, вплоть до звериного, я пытался разглядеть целый народ, найти его истоки… заглянуть в эту даль расовую, как в открытую дверь… Это было страшно, но ненависть заставила меня все же изображать… Кто не видал революции, тот и народа не увидел» —Б.Григорьев. Из эссе «Об искусстве и его законных преступлениях».
Была какая-то парадоксальная выразительность в том, как мрачные русские крестьяне 1917 года в упор глядели на зрителя, завороженного фантастической логикой авангардного «проекта», как встающая за ними «Расея» противостояла новому миру идей, прекрасному в своей стерильной отвлеченности....
«Перед эстетами, совершенно к тому времени отвыкшими вычитывать из картин какие-либо уроки и пророческие назидания, предстало подобие головы Горгоны», – вспоминал А.Бенуа, видимо, сам испытавший «одновременно с восторгом... и род ужаса»... Григорьев попытался перевернуть культурное миросозерцание современников, как это сделал когда-то Гоголь, по словам Н.Бердяева, показавший, как трудно в России «найти человека», потому что «в ней искажен человеческий образ»: «Он видел метафизическую глубину зла, а не только социальное ее проявление»...
Григорьев фиксирует не случайно брошенные взгляды, но общее духовное состояние крестьян. Все они, такие разные, непохожие внешне, смотрят одинаково – с выражением тяжелой, глухой ненависти, озлобления, обиды; не имеющей адреса. На этих лицах читается какое-то экзистенциальное недовольство, коренящееся в недоступных глубинах коллективной психики. Как будто рухнули скрепы, примирявшие с жизнью, дававшие ей смысл, и сознание людей оказалось перед неизвестностью, необходимостью выбора.
Ирина Вакар
Девочка с бидоном
Старуха-молочница
Олонецкий дед
Крестьянская земля плюс фрагмент
Деревня
Дом под деревом
